EXPLORATION о том, как И. Бунин предсказал Марку Алданову автобиографического героя в Киевском романе «Повесть о смерти». Мотивы Гоголя.

Август 13, 2018
Автор: Неонилла Пасичник

 

Благодаря А. Бахраху — биографу известного  исторического писателя зарубежья Марка Алданова, киевлянина, знаем, что однажды Иван Бунин за одной из «последних» чашек чая сказал, что один из героев романа «Начало конца» (1939 год) — французский писатель Вермандуа — точная копия самого Алданова.

Александр Васильевич Бахрах

Алданов, судя по описанию биографa, всполошился, но Бунин продолжал: «Подумайте только, Марк Александрович, Вермандуа, вы сами пишете «цитировал сто тысяч человек», а вы? «вежливость была в его природе», а у вас? «грубые рецензии приводили его в раздраженное недоумение», а вас? Но главное не в этом, а в том, что вы вложили в уста Вермандуа фразу, которую я вам сейчас здесь прочту:

«Если бы я хотел писать органически, то вывел бы старого, усталого парижанина, которому надоела вся его работа и которому в жизни остались интересны только молодые женщины, не желающие на него смотреть. Может быть, это и было бы искусство, но от такого искусства надо бежать подальше». А дальше ваш Вермандуа говорит: «Но ведь весь смысл жизни в писательском призвании, вся ее радость».

 

Иван Бунин

«Ведь все это ваши собственные переживания, — настаивал Бунин, — да и вы, родись вы французом, давно расхаживали бы в зеленом академическом фраке и были бы «бессмертным»».

Алданов, конечно отрицал автобиографичность своего героя и, возражая Бунину, говорил, что ведь в его романе Вермандуа если и не коммунист, то своего рода салонный «большевизан», а этого достаточно, чтобы оставить мысль об отождествлении с его героем.

            — Ну, это вы сделали для отвода глаз, — ехидно добавил Бунин, — это как в армянском анекдоте про зеленую селедку — почему зеленая? Чтоб никто не догадался!

           

Едва ли бунинские замечания пришлись Алданову по душе, считает биограф А. Бахрах: «именно потому, что Бунин разгадал кое-что из того, что Алданов хотел было утаить, но, с другой стороны, ему все-таки было лестно, что Бунин тратит время на выписки из его романа, хотя бы для того, чтобы подразнить его.» («Антология «Нового Журнала», Нью-Йорк — Москва, 2002)

Марк Алданов

 

В 1952 году Алданов, словно вопреки «разоблачению» Бунина создал автобиографического героя  в своем «киевском» романе «Повесть о смерти», появившемся в Нью-Йорке. Удивился ли писатель-нобелиат по-гоголевски украиноязычному эпиграфу ко 2-ой главе романа: «Мій Київ…» Богдан Хмельницкий.? Вряд ли иронизировал и по-поводу названия романа киевлянина Алданова, созвучного гоголевской поэме «Мертвые души» — оба названия связаны с темой смерти.

 

По-гоголевски «издалека», так сказать «на подступах» к городу начинает «украинскую» тему Алданов: «По дорогам к Киеву были расставлены карантинные караулы, но холера в город проникла.» Если сопоставить даты, заметим, что вскоре после начала публикации романа «Повесть о смерти» уходит в вечность тиран Сталин; так же покидает грешную землю Иван Алексеевич Бунин. Тема «эпидемии холеры в Киеве», родном городе Алданова, становится не просто метафорой: «Каждый день шли по городу погребальные процессии, чаще всего на Аскольдову могилу, откуда открывался изумительный вид на Днепр и на заднепровскую даль.» Читатель вспомнит гоголевский мотив, хорошо известный каждому: «чуден Днепр при тихой погоде. Редкая птица долетит до середины Днепра.»

 

пристань Почтовой площади

 

Алданов  подмечает  присущую древнему православию Киевской Руси скоморошью ироничность: «На кладбищах люди бодрились, а возвращаясь, вполголоса спрашивали друг друга: кто же следующий? Надписи делались трогательные, иногда по старинному обычаю, в стихах, вроде: «О, злополучная холера — какого унесла ты кавалера!» — следовала краткая биография, порою тоже с рифмами.»

            Далее, в этой же, 2-ой главе Алданов описывает знаменитые Киевские «Контракты» и нравы городского купечества.

            «В старом городе были площади больше парижской «Place de la Concorde», прекрасные церкви и монастыри, некоторые древнее Кельнского собора. Над  Днепром  и позади нового университета были лучшие в России бесконечные сады, — киевляне язвительно говорили столичным жителям: «Да-с, это вам не Летний сад и не ваши московские огороды!» Весь необыкновенный по красоте город именно утопал в зелени,» — так написать мог лишь патриот своего города.

 

           

Следующая строка Алданова, прожившего и в северной столице некоторое время, словно перебрасывает ажурный мостик от гоголевского Невского проспекта к главной улице  его, Алданова, родного города : «Люди ходили по Крещатику медленнее, чем петербуржцы по Невскому, а после обеда спали дольше, — торопиться здесь было уж совсем некуда. Непристойных слов употребляли, по сравнению с Великороссией, очень мало, но непристойных примет было достаточно.»

 

 

И уж не поскупился писатель на описание старосветского киевского гостеприимства. Не позабыл и то, как киевляне приютили у себя Мартынова, убийцу Лермонтова. А так же, что «все любили Киев и с гордостью передавали слухи, будто император хочет сделать его третьей столицей. Охотно живали в нем и великороссы,»  —  подчеркивает различие двух народов писатель.

 

 

 

Точной копией самого себя Алданов, скорее всего, сделал героя романа «Повесть о смерти» профессора Лейдена: «Лейден недурно знал латинский язык и порою, встречаясь в польских домах с ксендзами, приводил общество в  почтительное удивление, кое-как обьясняясь с ними по-латыни. Иногда цитировал напамять стихи из «Георгик» Вергилия и из «De re rustica» Колумеллы, о котором в Киеве не слышали даже ученые ксендзы. По содержанию книги в его библиотеке были самые разные. Один шкап был занят книгами философскими и мистическими. Немало было трудов о смерти и загробной жизни. Были сочинения Сведенборга. Были и совсем странные книги, как предсказания славного 106-летнего швейцарского старца Мартына Зедеки, — того самого, которого читала пушкинская Татьяна. <…>

 

 

Лейден считался одним из самых образованных людей в Киеве, хотя в новом университете св. Владимира уже было немало профессоров, известных на всю Россию. Но и профессора, бывавшие в у него в доме, и другие знакомые находили, что ум у него странный: ему бы родиться лет на сто раньше. <…> По специальности он был агроном, учился в Москве и Вене, знал толк в технике, машинах, заводских строениях. Фамилия у него была неопределенная по корню. Он не уверял, что он шотландец или испанец, а сухо замечал, что не знает своего происхождения и не интересуется.»

 

 

Рисуя портрет отца профессора Лейдена, Алданов прибавляет важную деталь, свидетельствующую о национальной принадлежности: «Помещиком никогда не был, никаких крестьян не имел, но купил за бесценок много земли в Херсонской губернии для устройства больших садов и для новых культур.» Как известно, именно в Херсонской губернии оседали в 40-50 годы 19 века немцы-колонисты, с условием не иметь крепостных, а лишь вольнонаемных рабочих. Там и был создан помещиком Фальц-Фейном первый в Российской империи зоосад Аскания-Нова.

Фридрих Фальц-Фейн

 

Имя героя Лейдена созвучно имени реального человека Фридриха Фейна — создателя зоопарка в новороссийской степи. Каждый, не страдающий отсутствием слуха читатель, заметит, что имя Лейден очень сходно по звучанию с настоящим имени писателя Алданова — Ландау.

            И. Бунин своим намеком о автобиографичности Вермандуа — «старого, усталого парижанина, которому надоела вся его работа» — предсказал образ киевлянина Лейдена, автобиографического героя Алданова. Разве не оставил скрытный Алданов указания на бунинскую «разгадку» в  эпиграфе к следующей, 3-ей главе:

«There was in him a mixture of that disease, the nature of which eludes the most minute enquiry though the effects are well known to be a weariness of life, an unconcern about those things which agitate the greater part of mankind, and a general sensation of gloomy wretchedness.»Boswell.

(У него была та болезнь, природа которой ускользает от самого тщательного исследования. Но ее следствия хорошо известны: усталость от жизни, равнодушие к тому, что волнует громадное большинство людей, и общее чувство мрачной подавленности — англ.)

 

Марк Алданов

 

Комментарии 2

Добавить комментарий для furtdsolinopv Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован.

  • Юлия Воинова:

    Неонилла, великолепно написано, красивым словом и с глубоким знанием темы. Познавательно и прекрасно проиллюстрирован материал. Благодарим Вас!

  • furtdsolinopv:

    It’s really a cool and helpful piece of information. I am glad that you shared this helpful info with us. Please keep us informed like this. Thanks for sharing.